|
Утро. Моросит. За окном медленно проплывают дома. Поворачивая свои, кое-где и кое-как раскрашенные, фасады оживает город. Тихое, осторожное шуршание шин об асфальт. Не автобус движется по дорогам, а город огромной серой каруселью вращается вокруг него, вокруг полусонной толпы, вокруг россыпей машин . Людской муравейник . Серые облачка теплого дыма, в стороне – коричневые, чуть дальше – зеленоватые. Грязные окна . иллюминаторы . Сквозь них – вечно серое небо .
Утро. Светофор. Двадцать секунд . двадцать семь . тридцать две . Движение. Стон двигателя. Поворот. Сдавленный кашель и треск стекла. Скрип двери. Еще поворот . еще один . Люди вслушиваются . Это те самые люди, которые час назад пили свой чай, которые еще час спустя будут автоматически выполнять привычные, однообразные действия . Это у них называется «работать». Люди, люди, люди, они даже ходят на автопилоте. Они не гуляют, они передвигаются . Скрипит пол. Надтреснутые голоса тормозов. Опять светофор. Зачем? А поедет ли он дальше? . Поедет ли? Тяжело. Сегодня – как никогда. Как будто бы все люди разом почувствовали, что не могут не уехать этим автобусом. Стоп. Инстинкт хищника. Предки охотятся за мамонтами, современники – за автобусами. Короткие перебежки. Удивительно, даже выделяется слюна . Инстинкт хищника, инстинкт жертвы, инстинкт выживания. Поднимитесь еще . На ступеньку. Плечом – в дверь. Дальше, выше, больше . Тронулись. Он наклоняется, . наклоняется, . наклоняется . Шепот дрожащим эхом коснулся слуха. Нет, едет . Равновесие. Поворот. Вздох. Скрип. Слушают . Тяжелое дыхание. Мучительно стучит сердце человеческого творения. Создав его на долгую службу, люди рвут теперь его внутренности, увечат и без того разбитое тело, душат дымом и пылью, топят в грязи и солярке. Жри, собака! Утро.
Поворот. Остановка. Начало весны . Выплюнув через развороченные двери ревущую человеческую массу, автобус тяжело вздыхает и выравнивается. Когда конец? Где и в чем смерть? Авария . Скрежет метала, трещины по стеклу, кровь, кровь, кровь . Но только так, чтоб насмерть, чтоб не вернуться . Никуда. Нет, реальность совсем не такая. Вместо легкой, неожиданной смерти – изнурительное ее ожидание. Если зависит жизнь, то зависит и смерть. Рабство .
Неестественный мир, наигранные чувства, лживые слова . Самоуверенная, заносчивая фальшь. Серый мираж. Иллюзия. Каждому отмеряно свое, своя смертельная доза . Автобусу – ядовитый дым в легкие и пожизненная, нет посмертная каторга. Изо дня в день, из года в год. Сковывающие кандалы маршрута и рытвины на дороге, как удары палача . А человек обречен на беспросветность замкнутого круга . дом – работа, работа – дом. Добровольное, сладковатое рабство. Только изредка жгучая горечь свободы – секундное прозрение, но слепота слишком привычна для среднестатистического человека и он старается скорее опять закрыть глаза. Свобода – удар по ноющей ране, по открытому нерву, тяжелый удар. А некоторым дано жить с этим чувством .
Утро. Хлыстом – по рубцам на спине. Лопаются вены. По телу прошла судорога. Начало весны .
|